5 знаменитых ученых, которые были в детстве отпетыми хулиганами

Мало кто знает, что Менделеев в школе не смог пройти курс латыни, а его коллега математик Лобачевский однажды въехал в университетский двор верхом на бурёнке. А Циолковский, один из отцов-основателей русской космической науки, был самоучкой – просто потому, что из гимназии его выперли в четвёртом классе!

Математик Николай Лобачевский

Лобачевский вместе с парой братьев поступил в гимназию Казани в 1802 году. В 1804 тут открыли университет, куда со второй попытки зачислили и великого математика.
Нет, он не был прилежным учеником, но постоянно хулиганил, о чём свидетельствуют многочисленные записи.
К примеру, 13 августа 1803 года Лобачевский сделал ракету; после запуска ученикам вместо еды подали одну лишь воду.
На другой раз, уже будучи студентом, Лобачевского замели в полицию в охраняемом Болховском парке.



За это его лишили звания старосты с утратой права получать 60 рублей ежегодно на приобретение литературы.
В другой раз он на спор перепрыгнул через голову профессора Никольского, а однажды приехал на университетский двор верхом на корове.
В итоге по курсу он стал худшим студентом по поведению; было отмечено, что его фамилия была занесена в книгу замечаний 33 раза.
Это не помешало Лобачевскому впоследствии деятельно раскаяться, защитить диссертацию, а в 1814 году стать профессором в Казанском университете и автором невероятных исследований неевклидовой геометрии.

Историк Николай Костомаров

Сложности у историка начались ещё в десятилетнем возрасте. Дело в том, что Николай был несовершеннолетним сыном и по факту – крепостным; после смерти отца его перевели из Москвы в Воронеж.
Если в первом случае он был чудесным мальчиком, то в Воронеже он выпал из фавора, много терпел от товарищей и школьного начальства.
Всё дело в том, что он слабо успевал в танцах и французском, был ехиден и не умел держать язык за зубами, за что нередко получал розги и стоял на коленях.



Однажды в перепалке он швырнул гувернёру увесистый учебник по грамматике в лицо и подбил глаз (дело кончилось карцером).
А в 1831 году его исключили за пьянство. Уличив в нарушении устава, его выдрали в кладовке и отправили домой.
Тогда его перевели в третий класс местной гимназии, но и там мальчишка нахамил учителю Закона Божьего, да так, что от изгнания из стен учебного заведения спасла лишь солидная взятка.
В 1833 году он стал студентом университета в Харькове, а впоследствии написал одну из самых известных книг по истории России.

Географ Николай Пржевальский

Первоначально Пржевальский обучался дома, в Отрадном, что под Смоленском. Первыми учителями были дядюшка Павел Каретников, мама и нянюшка Ольга Макарова.
По его собственным словам, воспитание было спартанским: гуляя днями напролёт, он стрелял из лука, а в двенадцатилетнем возрасте получил первое ружьё.
В 1849 году на пару с братом был устроен в смоленскую гимназию – прямиком во второй класс. Дядя приводил мальчиков на учёбу, а затем вёл домой.



В гимназических порядках царила строгость, детей секли по субботам в буквальном смысле. Учителя были препоганейшими: пьянствовали, дрались, драли за уши и волосы.
А вся учёба сводилась к зубрёжке от сих до сих. Учёный вспоминал, что в детском возрасте его часто секли, потому что поведение у него хромало – как дома, так и в стенах учебного заведения.
К примеру, в шестом классе он с товарищами в отместку за что-то решил уничтожить классный журнал. Сказано – сделано: журнал был украден и утоплен в Днепре.
После нескольких дней ареста в карцере он отправился признаваться. Его решили исключить из гимназии, но мать великого учёного решила иначе — она приехала к гимназическому начальству и просила изменить меру наказания; вместо изгнания просто выдрать.
По правилам шестиклассников пороть было уже нельзя, но ей удалось убедить педагогов в том, что это будет замечательное решение.
В общем, выпороли. А могли бы выгнать – и не пошёл бы Пржевальский на военную службу, а затем не стал бы путешественником, естествоиспытателем и человеком, открывшим для мира многие тайны Центральной Азии.

Химик Дмитрий Менделеев

В семье Дмитрий Иванович был семнадцатым по счёту ребёнком. Чтобы ему не приходилось скучать дома в одиночестве, его отдали в Тобольскую гимназию вольным слушателем за год до положенного срока.
По воспоминаниям учителей, учился он сильно так себе, в особенности будущему химику не давалась латынь.
Нелады по классической части многократно ставили вопрос об оставлении на второй год или даже изгнании, но память об отце, который когда-то был директором учебного заведения, не позволила совету попечителей поступить таким образом.



Менделеев был драчлив, а однажды даже принял участие в дуэли на самопальных пистолетах с сыном жандарма, Гаврилой Загурским. Угомонился паренек только после смерти отца, а также после того, как школу покинул последний из его старших братьев.
Лишённый разлагающего влияния старших товарищей, мальчик взялся за ум и стал учиться много прилежнее.
А педагогический институт в Санкт-Петербурге был им и вовсе окончен в 1855 году с медалью золотого достоинства. До составления периодической таблицы элементов собственного имени оставалось 14 лет.

Основоположник космонавтики Константин Циолковский

Обучение грамоте началось для мальчика Кости в пять лет, причём за каждую изученную букву он получал от мамы копейку.
К сожалению, буквы вскоре кончились, но интерес остался. В восьмилетнем возрасте он стал сам читать книжки Афанасьева.
По собственным воспоминаниям, учился Циолковский с трудом, особенно плохо давались отцовские уроки: тот был лишён терпения и всё портил, обращая науку в мучение.
Так бы и остался Циолковский неучем, но читать ему нравилось. Нравилось и писать – а вернее, выдумывать истории.
Правда, с публикой были проблемы: мальчику даже приходилось платить младшему брату, чтобы тот слушал его россказни.



Игры были обычными – от лапты и пряток до запуска воздушных змеев и игры в мяч. Случались и телесные наказания – обычно за стычки со старшим братом и непослушание.
Ученье шло туго и мучительно, хотя я и был способен. Занималась с нами мать. Отец тоже делал педагогические попытки, но был нетерпелив и портил тем дело. <…> Зададут на маленькой грифельной доске написать страничку, две. Даже тошнило от напряжения. Зато, когда кончишь это учение, какое удовольствие чувствуешь от свободы.
В одиннадцатилетнем возрасте мальчик лишился слуха, что повлекло очень тяжкие последствия для его психологического состояния.
В первый класс пошёл в двенадцать, проучился в гимназии четыре года, так как недуг был серьёзным препятствием для учёбы. Оно и понятно – педагогов он не слышал, сверстников дичился, часто бывал в карцере.
Во втором классе случилась ещё одна трагедия – скончалась мать. Учебные успехи стали ещё более посредственными, а после третьего класса парня и вовсе выставили из гимназии, выдав на прощание рекомендацию для зачисления в техническое училище.
Но это не стало началом конца – напротив, выдающийся самоучка стал гениальным учёным, чьи исследования, в конечном итоге, позволили отправить человека в космос.